Президент Южной Осетии рапортует об успешном завершении программы развития на 2022–2025 годы и анонсируют следующую - до 2030 года. Эксперты воспринимают слова Алана Гаглоева с нескрываемым скепсисом: чем больше денег выделят Москва, тем ощутимее становится отток населения в Россию. Люди бегут не от щедрого финансирования, а от тех, кто распоряжается этими средствами, превращая Южную Осетию в непригодную для жизни территорию.
В этом году заканчивается государственная программа социально-экономического развития РЮО на 2022–2025 годы. Местные власти, отрапортовав об успехах, приступили к разработке новой - до 2030 года, совместно с российскими коллегами.
Как сообщил президент Гаглоев по итогам 23 заседания межправительственной комиссии (МПК), основными приоритетами новой программы станут развитие реального сектора экономики, техническая и технологическая модернизация, цифровизация государственного управления и улучшение качества жизни жителей Южной Осетии.
Судя по откликам в социальных сетях, югоосетинская общественность не разделяет оптимизма Алана Гаглоева.
За три года его президенства произошел резкий обвал уровня жизни в республике. Двойное налогообложение (югоосетинский НДС поверх российского), кратное увеличение расходов на таможенное оформление тарифов и услуги брокеров привели к небывалому росту цен в Южной Осетии на все виды товаров. Как отмечают местные наблюдатели, в Цхинвале цены на продукты питания сравнялась с московскими. Магазины вынуждены торговать на грани убытка - с минимальными наценками, в кредит до зарплаты. Одним из главных итогов освоения госпрограммы на 2022–2025 годы стал массовый отток населения из республики. Люди не видят для себя возможности более менее сносного существования на родине, и уезжают в Россию.
Отвечая на вопросы о выполнении программы соцэкономразвития на 2022–2025 годы, спикеры делят ее на две части. В одной финансирование защищенных статей бюджета: зарплаты, пенсии и прочая социалка. Это в чистом виде «спасибо России» - местные чиновники не имеют к этим достижениям никакого отношения. Они лишь отжимают часть этих средств через совмещение должностей, мертвых душ, воровство денег, выделяемых на здравоохранение, образование и прочее.
Вторая часть программы предполагает развитие, то есть создание чего-то нового, полезного для людей и государства. И здесь, указывают спикеры, дела совсем плохи.
Чтобы в этом убедиться, достаточно открыть приложение №4 к программе соцэкономразвития на 2022–2025 годы («Перечень инвестиционных проектов, подлежащих реализации за счет заемных средств»). Документ в открытом доступе. Из 16 утвержденных межправкомиссией объектов выполнен лишь один – Лесокомбинат. Конечно, цех по производству струганных досок явно не тянет на проектную стоимость в 615 миллионов рублей, в лучшем случае на четверть от заявленной суммы, но все-таки он хотя бы появился на свет. Остальные так и остались на бумаге.
Из 16 проектов только четыре не превышают ста миллионов рублей. Остальные от 100 миллионов (создание промышленного комплекса по выращиванию МРС) до 850 миллионов (тепличный комбинат ООО «Ирыстон»).
Изначально программа на 2022–2025 годы в принципе не предполагала развитие реального сектора, если под этим термином понимать вовлечение местного населения в товарное производство. Югоосетинских предпринимателей, умеющих и желающих заниматься делом, к инвестиционным проектам не подпустили на расстояние выстрела.
По словам бизнесменов, пытавшихся пробить льготное кредитование, им отказывали под предлогом ничтожности предъявленных бизнес-планов. Якобы российские банки хотят рассматривать лишь проекты на сотни миллионов рублей в то время, как проекты в 10–20 миллионов им не интересны.
По условиям конкурса предприниматель должен вложить в проект собственные средства в размере 10% от суммы, необходимой для реализации проекта, остальное он получает в виде льготного кредита (10% годовых) от российского банка.
Проект стоимостью в 600 миллионов рублей предполагает, что 60 миллионов должен внести бизнесмен. В Южной Осетии среди реальных предпринимателей никто не сможет вывести из оборота и вложить в новое дело такие деньги.
На деле это бюрократическая хитрость, чтобы отсеять лишних претендентов на льготное фиксирование. Остаются только руководители республики и их подставные компании. Проектов, стоимость реализации которых завышена в разы, хватает и на откаты, и на распил, и даже иногда что-то остается на то, чтобы предъявить кураторам очередной долгострой.
На все эти схемы можно было бы закрыть глаза, указывают спикеры, если бы эффективность от инвестиций «для своих» хотя бы что-то приносила республике. Эти кредиты не решают проблему безработицы и не способствуют повышению собственных доходов республики - их повышают как раз за счет тех, кому отказывают в помощи.
Предприниматели указывают, что так было не всегда. В начале кураторства Владислава Суркова (в бытность президента Тибилова) был непродолжительный период, буквально несколько месяцев, когда как раз относительно небольшие, реалистичные проекты находили одобрение в Москве. Но руководство республики подняло шум по поводу прямых контактов кураторов с представителями бизнес-сообщества, замкнуло процесс на себе и с тех пор развитие прекратилось, остался только «распил» российских денег под предлогом строительства больших проектов «государственного значения».
«Как следствие, республика системна заточена на то, чтобы там ничего не развивалось. Чтобы это была черная дыра, где российские чиновники средней руки могли бы «попилить бабло» с местным руководством», - утверждает один из спикеров.
В этом смысле главный вопрос к предстоящей инвестиционной программе не в том, сколько денег даст Москва, но изменятся ли правила их освоения. Можно поставить вопрос иначе: изменится ли модель курирования республики?
С 2008 года она менялась несколько раз.
Владислав Сурков был первым из кураторов, кто систематизировал и взял под контроль взаимодействие с республикой. До него отношения с РЮО представляли собой несколько некоординированных между собой линий взаимодействий. Как тогда говорили российские чиновники, «есть несколько дорог, чтобы зайти в республику».
Владислав Сурков взял всю сферу отношений под единоличный контроль. Одна часть кураторской команды занимались политикой, вторая - экономикой, но все они двигались в русле обозначенных куратором целей.
Когда республика перешла под управление Дмитрия Козака, администрация президента стала заниматься непосредственно политической частью, а экономику передали в ведение профильных ведомств – Минэкономики, Минфина, и над всем этим поставили отдельного куратора - вице-премьера Александра Новака
Формально Дмитрий Козак стоял во главе всего комплекса взаимодействия, именно он продавил целый комплекс соглашений с республикой по поэтапному выравниванию таможенных и налоговых тарифов, гармонизации законодательств, регулирующих экономическую сферу.
Но в остальном экономической сферой он занимался постольку-поскольку. По сути, произошло разделение взаимоотношений на экономический и политический блоки.
В этом пункт №1 югоосетинской повестки: какую форму взаимодействия выберет новый куратор Сергей Кириенко?
По мнению спикеров, разделение комплекса взаимоотношений с маленькой республикой на отдельные составляющие не лучший вариант и вот почему.
В отношениях с Южной Осетией Москва не несет рисков лояльности – здесь все силы пророссийские. Все понимают, что без покровительства России республике не быть.
Поэтому политическое взаимодействие сводится к тому, чтобы сдерживать югоосетинские элиты в рамках приличествующего сателлиту послушания и необременительного перечня правил, среди которых главное - не провоцировать кризисных ситуаций как внутри республики, так и на внешнем контуре.
Но как раз причиной внутренней напряжённости служат злоупотребления в обращении с бюджетом и российскими инвестициями. Непомерные по местным меркам ресурсы в руках товарищей, не обремененных этическими ограничениями, в сочетании со статусом суверенного государства (читай неподсудности руководителей), неизменно приводят к совершенно безумным сценариям.
Не то чтобы в республике нет людей, способных нормально управлять территорией, но по каким-то причинам, приличные и образованные люди не проходят кураторский кастинг.
Разделение взаимодействия на слабо коррелирующиеся между собой линии сотрудничества привели к тому, что в республике не появилось стратегии развития.
Экономическая часть превратилась в банальное освоение средств, в основном в виде строительства объектов, не связанных в какую-то логическую последовательность.
Судите сами. За полмиллиарда рублей отгрохали консервный завод, который теперь простаивает из-за отсутствия сырья. Взяться сырью неоткуда: вместо того, чтобы развивать сельхозпроизводство, жителей сел переселяют в многоквартирные дома, также поостренные в рамках программы соцэкономразвития.
С формальной точки зрения к этому абсурду претензий нет, потому что главный критерий оценки результата – предъявление российским партнерам построенных объектов и отчет о потраченных деньгах.
Примерно та же история с заводом по производству базальтового волокна. Первую продукцию предприятие выпустило на сырье, привезенном с Урала. Оказывается, строительству не предшествовал поиск подходящего сырья внутри республики. К этим изысканиям товарищи приступили только теперь.
Как указывают спикеры, без царя в голове российская помощь превратилась в расходы на содержание населения и местной бюрократии с нулевыми шансами на развитие. А кастинг в том виде, в котором он существует, в принципе не предполагает появления руководителей, способных мыслить категориями будущего.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Мы не разглашаем имена авторов этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России
Форум